по темам
по авторам
кто сказал? - авторы "крылатых фраз"


    Афоризмы и цитаты    

    ИНФОрмация    

    ЧАВОчки    

    новости    

    архив    

    карта    

    ссылки    


проекты
Russian Fox


МИФОлогия

Все о лИсах

Портфолио дизайнера


© 1999 - 2011
дизайн - 2000
Elena Lavrenova
Russian Fox






цитаты, пословицы, изречения
Афоризмы



 на 05.08.2006 цитат 12539 тем 296 авторов 890

из фильмов
из книг

для детей и не только



Афоризмы и цитаты из книг - Все книги по названию * Все книги по авторам
Авторы книг - Россия * Запад * Восток * Все авторы раздела «цитаты из книг»

Афоризмы и цитаты из произведений западной литературы - Андерсен Г. * Асприн Р. * Бальзак О. - новый автор * Бах Р. * Бомарше * Брэдбери Р. * Валери П. * Лопе де Вега * Верн Ж. * Гарсиа Лорка Ф. * Гашек Я. * Гейне Г. * Гете И. * Голсуорси Д. * Джером К. Джером * Дрюон М. * Дюма А. * Зальтен Ф. * Карнеги Д. * Кастанеда К. * Киплинг Р. * Лондон Д. * Милн А. * Митчелл М. * Мольер * Мопассан Г. - новый автор * Моэм С. * Муркок М. * Оруэлл Д. * Петрарка Ф. * Пьюзо М. * Риплей А. * Роден О. * Ростан Э. - новый автор * Сент-Экзюпери А.  * Твен М. * Уэллс Г. * Форд Г. * Хемингуэй Э. * Цвейг С. * Черчилль У. * Шекспир В. * Шиллер Ф. * Шоу Б. * Эразм Роттердамский * Якокка Л.

Гейне (Хейне), Генрих (Heine, Heinrich) (1797 - 1856)
Цитаты - лист 1 (2)
Биография >>

Цитаты из поэмы Генриха Гейне "Германия"

Ах, я забываю, что мы живем в крайне буржуазное время, и с сожалением предвижу, что многие дочери образованных сословий, населяющих берега Шпрее, а то и Альстера, сморщат по адресу моих бедных стихов свои более или менее горбатые носики. Но с еще большим прискорбием я предвижу галдеж фарисеев национализма, которые разделяют антипатии правительства, пользуются любовью и уважением цензуры и задают тон в газетах, когда дело идет о нападении на иных врагов, являющихся одновременно врагами их высочайших повелителей. Наше сердце достаточно вооружено против негодования этих лакеев в черно-красно-золотых ливреях. Я уже слышу их пропитые голоса: "Ты оскорбляешь же наши цвета, предатель отечества, французофил, хочешь отдать французам свободный Рейн!" Успокойтесь! Я буду уважать и чтить ваши цвета, если они того заслужат, если перестанут быть забавой холопов и бездельников. Водрузите черно-красно-золотое знамя на вершине немецкой мысли, сделайте его стягом свободного человечества, и я отдам за него кровь моего сердца. Успокойтесь! Я люблю отечество не меньше, чем вы. - (Предисловие. Гамбург, 17 сентября 1844)

Я никогда не уступлю французам Рейна, уже по той простой причине, что Рейн принадлежит мне. Да, мне принадлежит он по неотъемлемому праву рождения, - я вольный сын свободного Рейна, но я еще свободнее, чем он; на его берегу стояла моя колыбель, и я отнюдь не считаю, что Рейн должен принадлежать кому-то другому, а не детям его берегов. - (Предисловие. Гамбург, 17 сентября 1844)

Но вот я услышал немецкую речь, И даже выразить трудно: Казалось, что сердце кровоточит, Но сердцу было так чудно! То пела арфистка - совсем дитя, И был ее голос фальшивым, Но чувство правдивым. Я слушал ее, Растроганный грустным мотивом. И пела она о муках любви, О жертвах, о свиданье В том лучшем мире, где душе Неведомо страданье. И пела она о скорби земной, О счастье, так быстро летящем, О райских садах, где потонет душа В блаженстве непреходящем. То старая песнь отреченья была, Легенда о радостях неба, Которой баюкают глупый народ, Чтоб не просил он хлеба. Я знаю мелодию, знаю слова, Я авторов знаю отлично: Они без свидетелей тянут вино, Проповедуя воду публично.

Малютка все распевала песнь О светлых горних странах. Чиновники прусской таможни меж тем Копались в моих чемоданах. Обнюхали все, раскидали кругом Белье, платки, манишки, Ища драгоценности, кружева И нелегальные книжки. Глупцы, вам ничего не найти, И труд ваш безнадежен! Я контрабанду везу в голове, Не опасаясь таможен. Я там ношу кружева острот Потоньше брюссельских кружев - Они исколют, изранят вас, Свой острый блеск обнаружив. [...] И много книг в моей голове, Поверьте слову поэта! Как птицы в гнезде, там щебечут стихи, Достойные запрета.

Один пассажир, сосед мой, сказал, И тон его был непреложен: "Пред вами в действии Прусский союз - Большая система таможен. Таможенный союз - залог Национальной жизни. Он цельность и единство даст Разрозненной отчизне. Нас внешним единством свяжет он, Как говорят, матерьяльным. Цензура единством наш дух облечет Поистине идеальным. Мы станем отныне едины душой, Едины мыслью и телом, Германии нужно единство теперь И в частностях, и в целом".

В Ахене даже у псов хандра - Лежат, скуля беззвучно: "Дай, чужеземец, нам пинка, А то нам очень скучно!" Я в этом убогом, сонливом гнезде Часок пошатался уныло И, встретив прусских военных, нашел, Что все осталось, как было.

Смертельно тупой, педантичный народ! Прямой, как прежде, угол Во всех движеньях. И подлая спесь В недвижном лице этих пугал. Шагают, ни дать ни взять - манекен, Муштра у них на славу! Иль проглотили палку они, Что их обучала уставу?

И, в сущности, ус, как новейший этап, Достойно наследовал косам! Коса висела на спине, Теперь - висит под носом.

Зато кавалерии новый костюм И впрямь придуман не худо; Особенно шлем достоин похвал, А шпиц на шлеме - чудо! Тут вам и рыцарство и старина, Все так романтически дико, Что вспомнишь Иоганну де Монфокон, Фуке, и Брентано, и Тика. Тут вам оруженосцы, пажи, Отличная, право, картина: У каждого в сердце - верность и честь, На заднице - герб господина. Тут вам и турнир, и крестовый поход, Служенье даме, обеты, - Не знавший печати, хоть набожный век, В глаза не видавший газеты. Да, да, сей шлем понравился мне. Он - плод высочайшей заботы. Его изюминка - острый шпиц! Король - мастак на остроты! Боюсь только, с этой романтикой - грех: Ведь если появится тучка, Новейшие молнии неба на вас Притянет столь острая штучка. Советую выбрать полегче убор И на случай военной тревоги: При бегстве средневековый шлем Стеснителен в дороге!

На почте я знакомый герб Увидел над фасадом И в нем - ненавистную птицу, чей Как будто брызжет ядом. О, мерзкая тварь, попадешься ты Я рук не пожалею! Выдеру когти и перья твои, Сверну, проклятой, шею! На шест высокий вздерну тебя, Для всех открою заставы И рейнских вольных стрелков повелю Созвать для веселой забавы.

Дома смотрели мне в лицо, И было желанье в их взгляде Скорей рассказать мне об этой земле, О Кельне, священном граде. Сетями гнусными святош Когда-то был Кельн опутан. Здесь было царство темных людей, Но здесь же был Ульрих фон Гуттен. Здесь церковь на трупах плясала канкан, Свирепствуя беспредельно, Строчил доносы подлые здесь Гохстраатен - Менцель Кельна. Здесь книги жгли и жгли людей, Чтоб вытравить дух крамольный, И пели при этом, славя творца Под радостный звон колокольный. Здесь Глупость и Злоба крутили любовь Иль грызлись, как псы над костью. От их потомства и теперь Разит фанатической злостью. Но вот он! В ярком сиянье луны Неимоверной махиной, Так дьявольски черен, торчит в небеса Собор над водной равниной. Бастилией духа он должен был стать, Святейшим римским пролазам Мечталось: "Мы в этой гигантской тюрьме Сгноим немецкий разум". Но Лютер сказал знаменитое: "Стой!" И триста лет уже скоро, Как прекратилось навсегда Строительство собора. Он не был достроен - и благо нам! Ведь в этом себя проявила Протестантизма великая мощь, Германии новая сила.

"Не бойся, мой старый, добрый Рейн, Не будут глумиться французы: Они уж не те французы теперь - У них другие рейтузы. Рейтузы их не белы, а красны, У них другие пряжки, Они не скачут, не поют, Задумчивы стали, бедняжки. У них не сходят с языка И Кант, и Фихте, и Гегель. Пьют черное пиво, курят табак, Нашлись и любители кегель. Они филистеры, так же как мы, И даже худшей породы. Они Генгстенбергом клянутся теперь, Вольтер там вышел из моды.




Рейтинг@Mail.ru