по темам
по авторам
кто сказал? - авторы "крылатых фраз"


    Афоризмы и цитаты    

    ИНФОрмация    

    ЧАВОчки    

    новости    

    архив    

    карта    

    ссылки    


проекты
Russian Fox


МИФОлогия

Все о лИсах

Портфолио дизайнера


© 1999 - 2011
дизайн - 2000
Elena Lavrenova
Russian Fox






цитаты, пословицы, изречения
Афоризмы



 на 05.08.2006 цитат 12539 тем 296 авторов 890

из фильмов
из книг

для детей и не только



Афоризмы и цитаты из книг - Все книги по названию * Все книги по авторам
Авторы книг - Россия * Запад * Восток * Все авторы раздела «цитаты из книг»

Афоризмы и цитаты из произведений западной литературы - Андерсен Г. * Асприн Р. * Бальзак О. - новый автор * Бах Р. * Бомарше * Брэдбери Р. * Валери П. * Лопе де Вега * Верн Ж. * Гарсиа Лорка Ф. * Гашек Я. * Гейне Г. * Гете И. * Голсуорси Д. * Джером К. Джером * Дрюон М. * Дюма А. * Зальтен Ф. * Карнеги Д. * Кастанеда К. * Киплинг Р. * Лондон Д. * Милн А. * Митчелл М. * Мольер * Мопассан Г. - новый автор * Моэм С. * Муркок М. * Оруэлл Д. * Петрарка Ф. * Пьюзо М. * Риплей А. * Роден О. * Ростан Э. - новый автор * Сент-Экзюпери А.  * Твен М. * Уэллс Г. * Форд Г. * Хемингуэй Э. * Цвейг С. * Черчилль У. * Шекспир В. * Шиллер Ф. * Шоу Б. * Эразм Роттердамский * Якокка Л.

Джером Клапка Джером (Jerome K. Jerome) (1859 - 1927)
Цитаты - лист 1 (2)

Цитаты из рассказа Джерома Клапки Джерома "Новая утопия", 1891

Я обедал кое с кем из моих "передовых" друзей в "Национально-социалистическом клубе" ... После обеда, за сигарами, завязался чрезвычайно поучительный разговор на тему грядущего равенства человечества и национализации капитала ... Я очень внимательно прислушивался к толкам моих приятелей о том, как уже за тысячи столетий до их появления на свет все шло наперекосяк и как они думают в ближайшие годы навести в мире порядок. Лозунгом их было равенство человечества - полное равенство во всем: имущественное, общественное, равенство обязанностей и, как следствие всего этого, равенство в счастье и довольстве. Мир принадлежит всем одинаково и должен быть разделен между всеми поровну. Труд индивидуума - собственность не его, а государства, которое его кормит и одевает, и должен быть направлен не к увеличению личного благосостояния, а к обогащению нации. Мы подняли бокалы и выпили за равенство

Долго не мог я заснуть и лежал с открытыми глазами, размышляя о новом мире, картину которого мне нарисовали. Как приятно было бы жить, если бы план моих друзей осуществился. Не было бы ни междуусобиц, ни зависти, ни разочарований, ни страха перед нищетой! Государство пеклось бы о всех наших нуждах от колыбели до гроба включительно, а нам совершенно не нужно было бы думать ни о чем. Не стало бы ни тяжелой работы ... ни бедняков, внушающих жалость, ни богачей, внушающих зависть, - никто не будет на нас смотреть сверху вниз, как и нам не на кого будет глядеть снизу вверх (последнее не так уж приятно) - вся наша жизнь будет без нашего участия устроена и упорядочена, и нам ни о чем другом не останется думать, как только о славном призвании (каково бы оно ни было) человечества! Здесь мои мысли смешались в какой-то хаос, и я заснул.

Когда я проснулся, то оказалось, что лежу я под стеклянным футляром в светлой высокой комнате. Над моей головой - объявление: "Спящий человек. Время - XIX век"... Благородный старичок-джентльмен, размещавший чучела ящериц в соседнем ящике, подошел ко мне и снял крышку.
- Что случилось? Вас что-то потревожило?
- Нет, - сказал я, - я всегда просыпаюсь, когда чувствую, что достаточно поспал. Какое теперь столетие?
- Теперь - двадцать девятый век. Вы спали ровно тысячу лет.
- А, отлично, ничего не может быть лучше, чем как следует выспаться.

Город был чистый и тихий. Улицы, помеченные номерами, выбегали под прямыми углами одна к другой, и были похожи одна на другую. Лошадей и экипажей не было видно; транспортом служили электрические вагоны. Все люди, которых мы встречали, хранили на лице спокойное, важное выражение и до того были похожи друг на друга, что казались членами одной семьи. Все были одеты, как и мой спутник, в пару серых брюк и серую тунику, туго застегнутую на шее и стянутую у талии поясом. Все были гладко выбриты и черноволосы.
- Все эти люди - близнецы?
- Близнецы? Помилуй Бог! Что вам внушило эту мысль?
- Ведь все они так похожи, и у всех черные волосы.
- О! Теперь это установленный цвет волос, - у всех у нас черные волосы. У кого они не черного цвета, тот обязан их выкрасить.
- Зачем?
- А то как же! Я думал, вы понимаете, что теперь все равны. Что сталось бы с нашим равенством, если бы какой-нибудь мужчина или женщина вздумали разгуливать в золотистых волосах, а кто-нибудь еще вздумал бы завивать их? Люди должны не только быть равными в наше время, но и казаться ими по мере возможности.

Мы пошли дальше и встретились еще со многими мужчинами.
- Разве в этом городе нет женщин?
- Разумеется, есть. Мы прошли мимо сотни по крайней мере.
- Мне кажется, я узнал бы женщину, если бы увидел. Но я не могу припомнить ни одной.
- А вот идут две, - сказал он, обращая мое внимание на двух особ, шедших вблизи нас, в обычных серых брюках и туниках.
- Как же вы узнаете, что это женщины?
- Заметили ли вы металлические номера на воротнике каждого человека?
- Да, я подумал: какая масса у вас полицейских, и недоумевал, куда девались другие люди!
- Ну, так вот: все четные номера - женщины; все нечетные - мужчины.

Я заметил, что по дороге нам совсем не попадалось домов, а только ряды баракообразных строений одинакового размера и вида.
- Что же, в этом городе никто не живет?
- Что за глупые, право, вопросы вы задаете! Где же, думаете вы, живут люди?
- Вот именно это я и хотел у вас спросить. Я нигде не вижу домов!
- Нам не нужно домов - по крайней мере таких, как вы думаете. Мы теперь социалисты; мы живем в равенстве и братстве. Мы живем вот в этих блокгаузах. В каждом блокгаузе помещается тысяча граждан. В нем поставлены тысяча кроватей - по сотне в каждой комнате, есть ванные комнаты, раздевальные, столовая и кухня. ... Мужчины живут в блокгаузах в одном конце города, а женщины - в другом.

- А что вы делаете с исключительно умным человеком?
- О, теперь нас это мало беспокоит. Теперь мы надолго гарантированы от подобной опасности. Если это случается, мы делаем хирургическую операцию, которая низводит данный мозг до степени обыкновенного. Иногда я жалел, что мы не можем поднять качество мозга, вместо того, чтобы принижать его, но, разумеется, это невозможно.

- В мое время было так хорошо в полях, в деревнях. Огромные зеленые деревья, лужайки, густо поросшие травой, волнуемой ветром, прелестные коттеджи, обсаженные розовыми кустами...
- О, мы все это изменили, теперь у нас имеется огромный огород, правильно пересекаемый дорогами и каналами под прямым углом. В полях теперь нет красоты. Мы упразднили красоту; она мешала нашему равенству. Теперь у нас все и везде одинаково, и нет места, которое чем-либо отличалось бы от другого.

- Можно ли переселяться в другую страну?
- О, да, если угодно. Но к чему? Все страны теперь совершенно одинаковы. Теперь всюду - один народ, один язык, один закон, одна жизнь.

- Неужели же нигде нет ни разнообразия, ни перемен? Чем вы развлекаетесь? Есть ли у вас театры?
- Нет. Нам пришлось упразднить театры. Сценический темперамент меньше всего мирился с принципами равенства. Каждый актер считал себя лучшим в мире и выше, разумеется, всех прочих смертных. Не знаю, так ли это было в ваши дни?
- Точно так, но мы не обращали на это внимания.
- А! Но мы обратили. И, конечно, закрыли театры.

- А позволяют ли вам читать книги?
- Да, но их пишут теперь мало. Видите ли, благодаря тому, что все мы живем столь совершенной жизнью, что нет ни неправды, ни горя, ни любви, ни грусти, что все теперь урегулировано и упорядочено, - не о чем стало писать, кроме, разумеется, назначения человечества.
- Но что же со старыми произведениями, с классиками? У нас были Шекспир, Скотт, Теккерей, да и у меня имелись две-три штучки не совсем плохого собственного изделия. Что вы сделали со всем этим?
- Мы сожгли этот хлам. В них полно старых несправедливых замечаний о древних, неправедных, тяжелых временах, когда люди были скорей рабами или вьючным скотом, чем людьми.

Я вгляделся в физиономии проходивших мимо нас мужчин и женщин. Почти на всех лицах застыло терпеливое, почти унылое выражение. И вдруг я вспомнил. Это то самое выражение, которое я всегда замечал на мордах лошадей и быков, которых мы держали в старом мире. Нет, этим людям не придет в голову мысль о самоубийстве.

Новое искусство и литература были запрещены потому, что подобные вещи не согласуются с принципами равенства. Они заставляли людей мыслить, а мыслящие люди становились умнее неразмышляющих, и те, кто не хотел мыслить, воспротивились, и, будучи в большинстве, запретили все это.

Батюшки! Да я в постели! Неужели это был сон? И я снова в девятнадцатом веке? Сквозь открытое окно я слышу шум и суету старой, милой жизни. Люди сражаются, стремятся, работают и пробивают себе дорогу... Люди смеются, грустят, любят, совершают злодейства, творят великие дела, - падают, борются, помогают друг другу - живут!




Рейтинг@Mail.ru