|
Афоризмы и цитаты из произведений западной литературы - Андерсен Г. * Асприн Р. * Бальзак О. - новый автор * Бах Р. * Бомарше * Брэдбери Р. * Валери П. * Лопе де Вега * Верн Ж. * Гарсиа Лорка Ф. * Гашек Я. * Гейне Г. * Гете И. * Голсуорси Д. * Джером К. Джером * Дрюон М. * Дюма А. * Зальтен Ф. * Карнеги Д. * Кастанеда К. * Киплинг Р. * Лондон Д. * Милн А. * Митчелл М. * Мольер * Мопассан Г. - новый автор * Моэм С. * Муркок М. * Оруэлл Д. * Петрарка Ф. * Пьюзо М. * Риплей А. * Роден О. * Ростан Э. - новый автор * Сент-Экзюпери А. * Твен М. * Уэллс Г. * Форд Г. * Хемингуэй Э. * Цвейг С. * Черчилль У. * Шекспир В. * Шиллер Ф. * Шоу Б. * Эразм Роттердамский * Якокка Л.
Бальзак (Balzac) Оноре де (1799-1850)
Цитаты из произведений Оноре де Бальзака - лист ( 1 - new ) ( 2 - new ) ( 3 - new ) 4
Биография Оноре де Бальзака >>
Цитаты из повести Оноре де Бальзака "Гобсек", 1830
Молодой франт вошел, ведя под руку даму, и я сразу узнал в ней одну из дочерей старика Горио [...] Молодой щеголь стал ее злым гением. Я подивился прозорливости Гобсека, - уже четыре года назад он предугадал судьбу этих двух людей по первому их векселю. "Вероятно, это чудовище с ангельским лицом, - думал я, - властвует над ней, пользуясь всеми ее слабостями: тщеславием, ревностью, жаждой наслаждений, светской суетностью.." [...]
- Сударь, - заговорила графиня срывающимся голосом, - можно получить вот за эти бриллианты полную их стоимость, оставив, однако, за собою право выкупить их? И она протянула Гобсеку ларчик. [...]
- Восемьдесят тысяч наличными, а бриллианты останутся у меня, - добавил он глухим и тоненьким голоском. - При сделках на движимое имущество собственность лучше всяких актов.
- Но... - заговорил было де Трай.
- Соглашайтесь или берите обратно, - перебил его Гобсек и протянул ларчик графине. - Я не хочу рисковать. [...]
Молодой щеголь побледнел как полотно. Графиня явно колебалась. Максим де Трай подошел к ней, и, хотя он говорил очень тихо, я расслышал слова: "Прощай, дорогая Анастази. Будь счастлива. А я... Завтра я уже избавлюсь от всех забот".
- Сударь! - воскликнула графиня, быстро повернувшись к Гобсеку. - Я согласна, я принимаю ваши условия.
- Ну вот и хорошо! - отозвался старик. - Трудно вас уломать, красавица моя. - Он подписал банковский чек на пятьдесят тысяч и вручил его графине. - А вдобавок к этому, - сказал он с улыбкой, очень похожей на вольтеровскую, - я в счет остальной платежной суммы даю вам на тридцать тысяч векселей, самых бесспорных, самых для вас надежных. Все равно что золотом выложу эту сумму. Граф де Трай только что сказал мне: "Мои векселя всегда будут оплачены", - добавил Гобсек, подавая графине векселя, подписанные графом, опротестованные накануне одним из собратьев Гобсека и, вероятно, проданные ему за бесценок.
Максим де Трай разразился рычанием, в котором явственно прозвучали слова: "Старый подлец!" Гобсек и бровью не повел, спокойно достал из картонного футляра пару пистолетов и холодно сказал:
- Первый выстрел за мной, по праву оскорбленной стороны.
- Максим, - тихо вскрикнула графиня, - извинитесь! Вы должны извиниться перед господином Гобсеком.
- Сударь, я не имел намерения оскорбить вас, - пробормотал граф.
- Я это прекрасно знаю, - спокойно ответил Гобсек. - В ваши намерения входило только не заплатить по векселям.
Графиня встала и, поклонившись, выбежала, видимо, охваченная ужасом. Графу де Трай пришлось последовать за ней, но на прощанье он сказал:
- Если вы хоть словом обмолвитесь обо всем этом, господа, прольется ваша или моя кровь.
- Аминь! - ответил ему Гобсек, пряча пистолеты. - Чтобы пролить свою кровь, надо ее иметь, милый мой, а у тебя в жилах вместо крови грязь.
У папаши Гобсека, - сказал я, - есть одно основное правило, которого он придерживается в своем поведении. Он считает, что деньги - это товар, который можно со спокойной совестью продавать, дорого или дешево, в зависимости от обстоятельств. Ростовщик, взимающий большие проценты за ссуду, по его мнению, такой же капиталист, как и всякий другой участник прибыльных предприятий и спекуляций. А если отбросить его финансовые принципы и его рассуждения о натуре человеческой, которыми он оправдывает свои ростовщические ухватки, то я глубоко убежден, что вне этих дел он человек самой щепетильной честности во всем Париже. В нем живут два существа: скряга и философ, подлое существо и возвышенное. Если я умру, оставив малолетних детей, он будет их опекуном. Вот, сударь, каким я представляю себе Гобсека на основании личного своего опыта. Я ничего не знаю о его прошлом. Возможно, он был корсаром; возможно, блуждал по всему свету, торговал бриллиантами или людьми, женщинами или государственными тайнами, но я глубоко уверен, что ни одна душа человеческая не получила такой жестокой закалки в испытаниях, как он. В тот день, когда я принес ему свой долг и расплатился полностью, я с некоторыми риторическими предосторожностями спросил у него: какие соображения заставили его брать с меня огромные проценты и почему он, желая помочь мне, своему другу, не позволил себе оказать это благодеяние совершенно бескорыстно? "Сын мой, я избавил тебя от признательности, я дал тебе право считать, что ты мне ничем не обязан. И поэтому мы с тобой лучшие в мире друзья". Этот ответ, сударь, лучше всяких моих слов нарисует вам портрет Гобсека. (Дервиль графу де Ресто)
Вот, Камилла, как молодые женщины могут по наклонной плоскости скатиться в пропасть. Достаточно иной раз кадрили на балу, романса, спетого за фортепьяно, загородной прогулки, чтобы за ними последовало непоправимое несчастье. К нему стремятся сами, послушавшись голоса самонадеянного тщеславия, гордости, поверив иной раз улыбке, поддавшись опрометчивому легкомыслию юности! А лишь только женщина перейдет известные границы, она неизменно попадает в руки трех фурий, имя которых - позор, раскаяние, нищета, и тогда... [...]
- Вы зашли немного далеко, дорогой Дервиль, - сказала виконтесса. - Поверенный по делам - это все-таки не мать и не проповедник.
- Но ведь газеты в тысячу раз более...
- Дорогой мой! - удивленно сказала виконтесса. - Я, право, не узнаю вас! Неужели вы думаете, что моя дочь читает газеты? (виконтесса де Гранлье)
Жизнь - это сложное, трудное ремесло, и надо приложить усилия, чтобы научиться ему. Когда человек узнает жизнь, испытав ее горести, фибры сердца у него закалятся, окрепнут, а это позволяет ему управлять своей чувствительностью. Нервы тогда становятся не хуже стальных пружин - гнутся, а не ломаются. А если вдобавок и пищеварение хорошее, то при такой подготовке человек будет живуч и долголетен, как кедры ливанские, действительно великолепные деревья. (Гобсек Дервилю)
- Граф никого не хочет видеть, с трудом переносит визиты врача, отвергает все заботы, даже мои. У больных странные причуды. Они, как дети, сами не знают, чего хотят. (графиня де Ресто)
- Может быть, наоборот - они, как дети, прекрасно знают, чего хотят? (Дервиль)
Знаете, сколько раз я убеждался в удивительной способности противников разгадывать тайные мысли и намерения друг друга? Иной раз два врага проявляют такую же проницательность, такую же силу внутреннего зрения, как двое влюбленных, читающих в душе друг у друга. (Дервиль)
Я оказался случайным хранителем ее тайны, а женщина всегда ненавидит тех, перед кем ей приходится краснеть. (Дервиль о графине де Ресто)
Ужасную картину увидели бы мы, если б могли заглянуть в души наследников, обступающих смертное ложе. Сколько тут козней, расчетов, злостных ухищрений - и все из-за денег! (Дервиль)
|
