|
Афоризмы и цитаты из книг российских авторов - Баратынский Е. * Батюшков К. * Берггольц О. * Бердяев Н. * Блок А. * Булгаков М. * Бунин И. * Быков В. * Вяземский П. * Герцен А. * Гоголь Н. * Гончаров И. * Горький М. * Грибоедов А. * Грин А. * Добролюбов Н. * Достоевский Ф. * Есенин С. * Ильф И. * Карамзин Н. * Катаев В. * Колчак А. * Крылов И. * Лермонтов М. * Лесков Н. - новый автор, цитаты * Лихачев Д. * Ломоносов М. * Маяковский В. * Набоков В. * Некрасов Н. * Островский А. * Петров Е. * Пришвин М. * Пушкин А. - новые цитаты * Радищев А. * Рерих Н. * Салтыков-Щедрин М. * Симонов К. * Станиславский К. * Станюкович К. * Столыпин П. * Сумароков А. * Толстой А.К. * Толстой А.Н. * Толстой Л.Н. * Тургенев И. * Тютчев Ф. * Фонвизин Д. * Чехов А. * Шварц Е. * Эйзенштейн С. * Эренбург И.
Россия, конец XX - начало XXI - Акунин Б. * Альтов С. * Высоцкий В. * Гераскина Л. * Дементьев А. * Задорнов М. * Кунин В. * Мелихан К. * Окуджава Б. * Рождественский Р. * Сахаров А. * Снегов С. * Солженицын А. * Суворов В. * Тальков И. * Троепольский Г. * Успенский Э. * Филатов Л. * Черных В. * Шендерович В. * Щербакова Г.
Булгаков Михаил Афанасьевич (1891-1940)
Цитаты - лист (1) 2 (3) (4) (5) (6) (7) (8) (9) (10) (11) (12) (13) (14)
Биография Михаила Булгакова >>
Цитаты из рассказов Михаила Булгакова "Столица в блокноте": "Во что обходится курение", 1923
(впервые - в газете "Накануне", 1 марта 1923)
Из хаоса каким-то образом рождается порядок. Некоторые об этом узнают из газет со значительным опозданием, а некоторые по горькому опыту на месте и в процессе создания этого порядка. Так, например, нэпман, о котором я расскажу, познакомился с новым порядком в коридоре плацкартного вагона на станции Николаевской железной дороги. Он был в общем благодушный человек, и единственно что выводило его из себя - это большевики. О большевиках он не мог говорить спокойно. О золотой валюте - спокойно. О сале - спокойно. О театре - спокойно. О большевиках - слюна. Я думаю, что если бы маленькую порцию этой слюны вспрыснуть кролику - кролик издох бы во мгновение ока. 2-х граммов было бы достаточно, чтобы отравить эскадрон Буденного с лошадьми вместе. Слюны же у нэпмана было много, потому что он курил. И когда он залез в вагон со своим твердым чемоданом и огляделся, презрительная усмешка исказила его выразительное лицо.
- Гм... подумаешь, - заговорил он... или, вернее, не заговорил, а как-то заскрипел, - свинячили, свинячили четыре года, а теперь вздумали чистоту наводить! К чему, спрашивается, было все это разрушать? И вы думаете, что я верю в то, что у них что-нибудь выйдет? Держи карман. Русский народ - хам. И все им опять заплюет!
И в тоске и в отчаянии швырнул окурок на пол и растоптал. И немедленно (черт его знает, откуда он взялся,- словно из стены вырос) появился некто с квитанционной книжкой в руках и сказал, побивая рекорд лаконичности:
- Тридцать миллионов.
Не берусь описать лицо нэпмана. Я боялся, что его хватит удар.
Прихожу в театр. Давно не был. И всюду висят плакаты "Курить строго воспрещается". И думаю я, что за чудеса: никто под этими плакатами не курит. Чем это объясняется? Объяснилось это очень просто, так же, как и в вагоне. Лишь только некий с черной бородкой - прочитав плакат - сладко затянулся два раза, как вырос молодой человек симпатичной, но непреклонной наружности и:
- Двадцать миллионов.
Негодованию черной бородки не было предела. Она не пожелала платить. Я ждал взрыва со стороны симпатичного молодого человека, игравшего благодушно квитанциями. Никакого взрыва не последовало, но за спиной молодого человека, без всякого сигнала с его стороны (большевистские фокусы!), из воздуха соткался милиционер. Положительно, это было гофманское нечто. Милиционер не произнес ни одного слова, не сделал ни одного жеста. Нет! Это было просто воплощение укоризны в серой шинели с револьвером и свистком. Черная бородка заплатила со сверхъестественной гофманской же быстротой. [...] Случай с черной бородкой так подействовал на мою впечатлительную душу (у меня есть подозрение, что и не только на мою), что теперь, куда бы я ни пришел, прежде чем взяться за портсигар, я тревожно осматриваю стены - нет ли на них какой-нибудь печатной каверзы. И ежели плакат "Строго воспрещается", подманивающий русского человека на курение и плевки, то я ни курить, ни плевать не стану ни за что.
__________
Цитаты из рассказов Михаила Булгакова "Столица в блокноте": "Золотой век", 1923
(впервые - в газете "Накануне", 1 марта 1923)
Фридрихштрасской уверенности, что Россия прикончилась, я не разделяю, и даже больше того: по мере того как я наблюдаю московский калейдоскоп, во мне рождается предчувствие, что "все образуется" и мы еще можем пожить довольно славно. Однако я далек от мысли, что Золотой век уже наступил. Мне почему-то кажется, что наступит он не ранее, чем порядок, симптомы которого так ясно начали проступать в столь незначительных, казалось бы, явлениях, как все эти некурительные и неплевательные события, пустит окончательные корни. ГУМ с тысячами огней и гладко выбритыми приказчиками, блестящие швейцары в государственных магазинах на Петровке и Кузнецком, "Верхнее платье снимать обязательно" и т. под. - это великолепные ступени на лестнице, ведущей в рай, но еще не самый рай.
Для меня означенный рай наступит в то самое мгновение, как в Москве исчезнут семечки. Весьма возможно, что я выродок, не понимающий великого значения этого чисто национального продукта, столь же свойственного нам, как табачная жвачка славным американским героям сногсшибательных фильмов, но весьма возможно, что просто-напросто семечки - мерзость, которая угрожает утопить нас в своей слюнявой шелухе. Боюсь, что мысль моя покажется дикой и непонятной утонченным европейцам, а то я сказал бы, что с момента изгнания семечек для меня непреложной станет вера в электрификацию, поезда (150 километров в час), всеобщую грамотность и прочее, что уже несомненно означает рай.
И маленькая надежда у меня закопошилась в сердце после того, как на Тверской меня чуть не сшибла с ног туча баб и мальчишек с лотками, летевших куда-то с воплями:
- Дунька! Ходу! Он идет!!
"Он" оказался, как я и предполагал, воплощением в сером, но уже не укоризны, а ярости. Граждане, это священная ярость. Я приветствую ее. Их надо изгнать - семечки. Их надо изгнать. В противном случае быстроходный электрический поезд мы построим, а Дуньки наплюют шелухи в механизм, и поезд остановится, и все к черту.
__________
Цитаты из рассказов Михаила Булгакова "Столица в блокноте": "Красная палочка", 1923
(впервые - в газете "Накануне", 1 марта 1923)
Нет пагубнее заблуждения, как представить себе загадочную великую Москву 1923 года отпечатанной в одну краску. Это спектр. Световые эффекты в ней поразительны. Контрасты - чудовищны. Дуньки и нищие (о, смерть моя - московские нищие! Родился нэп в лакированных ботинках, немедленно родился и тот страшный в дырах с гнусавым голосом и сел на всех перекрестках, заныл у подъездов, заковылял по переулкам), благой мат ископаемых извозчиков и бесшумное скольжение машин, сияющих лаком.
Москва - котел,- в нем варят новую жизнь. Это очень трудно. Самим приходится вариться. Среди Дунек и неграмотных рождается новый, пронизывающий все углы бытия, организационный скелет. В отчаянии [...] от зверских извозчиков, поминающих коллективную нашу мамашу, я кинулся в Столешников переулок и на скрещении его с Большой Дмитровской увидал этих самых извозчиков. На скрещении было, очевидно, какое-то препятствие. Вереница бородачей на козлах была неподвижна. Я был поражен. Почему же не гремит ругань? Почему не вырываются вперед пылкие извозчики? Боже мой! Препятствие-то, препятствие... Только всего, что в руках у милиционера была красная палочка и он застыл, подняв ее вверх. Но лица извозчиков! На них было сияние, как на Пасху. И когда милиционер, пропустив трамвай и два автомобиля, махнул палочкой, прибавив уже несвойственное констэблям и шуцманам ласковое: "Давай!" - извозчики поехали так нежно и аккуратно, словно везли не здоровых москвичей, а тяжелораненых.
|
