|
Акунин Борис Григорьевич
(наст. имя - Григорий Шалвович Чхартишвили) (р. 1956)
Российский писатель: эссеист, литературный переводчик, критик, беллетрист.
Афоризмы, цитаты из произведений Бориса Акунина - лист (1) (2) (3) 4 (5)
Биография Бориса Акунина (Григория Шалвовича Чхартишвили) >>
Цитаты из романа Бориса Акунина "Смерть Ахиллеса"
(четвертый роман из серии "Приключения Эраста Фандорина";
время действия - 1882 г.)
"ПРЕЗИДЕНТ УМЕР" - такая надпись аршинными буквами появилась недавно над Бродвеем, главной улицей Нью-Йорка. Ошарашенные прохожие замирали на месте и лишь тогда имели возможность прочесть то, что было написано далее помельче: "бы вне всякого сомнения, ежели бы не носил в нашем неверном климате теплого шерстяного белья компании "Гарленд"". Представитель Белого Дома подал на безстыжую фирму в суд за использование высокого титула в коммерческих целях." ("Московские губернские ведомости" от 25 июня 1882 года; заметка "Кощунство американской рекламы")
Слава Богу, у нас до такого еще не дошли и вряд ли когда-нибудь дойдут, с удовлетворением подумал коллежский асессор (Эраст Петрович Фандорин). Все-таки государь император это вам не какой-то там президент.
Секрет любого трудного деяния прост: нужно относиться к трудности не как к злу, а как к благу. Ведь главное наслаждение для благородного мужа -- преодоление несовершенств своей натуры. Вот о чем следует размышлять, когда несовершенства особенно мучительны.
- Ведь что делают, ироды! Кажная тля норовит свой кусок урвать! Хочет торговый человек лавку открыть - к примеру, портками плисовыми торговать. Вроде бы чего проще? Плати городскую подать пятнадцать целковых, да торгуй. Ан нет! Околоточному дай, акцизному дай, врачу санитарному дай! И все мимо казны! А портки - им красная цена рупь с полтиной - уж по трешнице идут. Не Москва, а чистые жунгли. [...] Зверь на звере! Или хоть водку взять. Э-э, сударь, с водкой цельная трагедия. Вот я вам расскажу... (камердинер московского губернатора Фрол Григорьевич Ведищев Эрасту Фандорину)
И последовала драматическая история о том, как торговцы в нарушение всех божеских и человеческих законов покупают у акцизных чиновников гербовые марки по копейке за штуку и лепят их на бутылки с самогонкой, выдавая ее за казенный продукт.
В коридоре перед дверью неподвижно стоял Маса (слуга-японец).
- Господин, она опять тут, - лаконично сообщил японец. [...]
Эраст Петрович, вздохнув, приоткрыл дверь и заглянул в щель. У стола, сложив руки на коленях, сидела золотоволосая девушка в траурном платье и широкополой шляпе с черной вуалью. Было видно опущенные длинные ресницы, тонкий нос с легкой горбинкой, точеный овал лица. Услышав скрип, незнакомка подняла глаза, и Фандорин замер - до того они были прекрасны. Инстинктивно отпрянув от двери, коллежский асессор прошипел:
- Маса, ты же говорил, немолодая. Ей не больше двадцати пяти!
- Европейские женщины так старо выглядят, - покачал головой Маса. - Да и потом, господин, разве двадцать пять лет - это молодая?
- Ты говорил, некрасивая!
- Некрасивая и есть, бедняжка. Желтые волосы, большой нос и водянистые глаза - совсем, как ваши, господин.
- Ну да,- прошептал уязвленный Эраст Петрович, - ты один у нас красавец.
Выяснилось, что Евгений Осипович (Московский обер-полицеймейстер), как обычно, перед сном прогуливается по бульвару. Любит ночной моцион и не пренебрегает им в любую погоду, хоть бы даже и в дождь. Эраст Петрович вышел на бульвар, немного прошелся в сторону бронзового Пушкина -- и точно: навстречу неспешным шагом шла знакомая фигура в длинной кавалерийской шинели и надвинутом на лоб башлыке. Стоило коллежскому асессору рвануться навстречу генералу, как откуда ни возьмись, будто из самой земли, по бокам выросли две бесшумные тени, а за спиной обер-полицеймейстера возникли еще два столь же решительных силуэта. Эраст Петрович покачал головой: вот оно, иллюзорное одиночество государственного человека в эпоху политического терроризма. Ни шагу без охраны. Боже, куда катится Россия...
Любая раскрасавица и завзятая разбивательница сердец нуждается в постоянных подтверждениях своей неотразимости. В сердце всякой роковой женщины шевелится червячок, нашептывающий: а вдруг чары рассеялись, вдруг волшебство больше не повторится?
В зависимости от характера, женщину нужно либо уверить, что она всех милее, прекрасней и белее, либо, наоборот, пробудить в ней дух соревновательности.
|
